Правовые услуги по борьбе с внутрикорпоративным мошенничеством и коррупцией и почти не востребованы петербургскими бизнесменами.
В отличие от развитых стран, в России слово «комплаенс» - борьба с внутрикорпоративным мошенничеством в бизнесе - еще в новинку. По словам директора юридического департамента по России и СНГ «Алкатель — Лусент» Алевтины Камельковой, даже по поводу самого термина, заимствованного из западноевропейской практики, российские юристы еще не договорились.
По сути, юристы сходятся во мнении, что антикоррупционный комплаенс следует разделять на две категории: комплаенс в обеспечении сделок M&A, когда покупатель оценивает уголовные риски, связанные с приобретением бизнеса (как часть due dilligence, финансовой разведки), и внутренний комплаенс, призванный выявить коррумпированных топ–менеджеров внутри корпорации, действующих против интересов акционера (white color crime, махинации белых воротничков).
Приезжий спрос
В последнее время в стране, и в частности в Петербурге, постепенно формируется устойчивый рынок таких услуг.
«Эта система очень развита на Западе, поэтому в первую очередь такие услуги востребованы иностранными компаниями, приходящими на наш рынок и желающими купить местную компанию, - говорит партнер S&K Vertikal Сергей Слагода. — В российских компаниях даже само понимание того, что с коррупцией надо бороться, приживается трудно». Да и антикоррупционное законодательство у нас менее развито, говорит эксперт: «Это как с медиацией: все говорят, как это нужно, но никто к ним не обращается».
По словам партнера юридической компании Vegas Lex Михаила Сафарова, основными заказчиками услуг внутреннего комплаенса в Петербурге сегодня являются компании, выходящие на международный рынок, особенно на IPO.
По словам уполномоченного по вопросам соблюдения правовых и этических норм Siemens в России Дияса Асанова, нередко в последнее время стандарты борьбы с внутрикорпоративной коррупцией навязываются компаниям государственными органами: прокурорами или инспекцией труда. При этом, по его словам, зачастую правоохранительные органы рассматривают комплаенс–менеджеров в компании как своих потенциальных союзников в поиске фактов коммерческого подкупа, коррупции, а иногда и мошенничества или уклонения от налогов. «На практике это выглядит таким образом, — говорит эксперт. — Приходят следователи, начинают вести обыск, ты подходишь, говоришь: я отвечаю за комплаенс, борюсь с коррупцией. — А, коллега! Тогда скажи нам, где тут у вас черная касса, дай нам список провинившихся сотрудников».
Люди в костюмах
По мнению многих петербургских юристов, внутрикорпоративный комплаенс еще долго не будет пользоваться спросом в России. «Это востребовано как превентивная мера, мы делали как–то раз такое по заказу москвичей, — говорит гендиректор ООО «Росразвитие–СПб» Игорь Елисеев. — Когда на предприятие по благословению акционера приходят неизвестные люди в дорогих костюмах с дорогими ноутбуками и начинают совать во все свой нос, это производит некий психологический эффект, и, даже если какое-то воровство есть, оно временно прекращается. Но это эффективно, только если недорого — $5–10 тыс. — с четким пониманием, что никого не поймаем, разве что только случайно».
По словам руководителя коллегии адвокатов «Регион» Михаила Федотова, в борьбе с таким «внутренним врагом» эффективнее всего простые переговоры. «Сейчас у меня есть кейс. Главбух в небольшой компании начала перечислять средства на какие–то сомнительные счета. Около 7 млн рублей — для этой фирмы серьезная сумма. Мы подключились, когда она уже была уволена и заняла весьма жесткую позицию. Мы инициировали уголовное дело, после чего завязался диалог. Сегодня она вернула фирме 80 % от сворованной суммы».
Скидка в $10 млн
По словам партнера Pen&Paper Алексея Добрынина, более интенсивно в России развивается комплаенс как обеспечение сделок слияния и поглощения (M&A). Нередко эти услуги при выявлении подводных камней позволяют сильно скорректировать сумму сделки. «Перед юристами ставится задача проверить покупаемый актив на предмет связанных с ним криминальных рисков, - говорит эксперт. - У нас был недавно случай, когда мы, сопровождая
сделку по продаже лесопромышленного предприятия, выявили факты, которые могут квалифицироваться как контрабанда леса. Мы рекомендовали отказаться от сделки, но доверитель все–таки купил актив, выторговав скидку в $10 млн».
газета «Деловой Петербург» № 109 (4078)
26.06.2014
Павел Горошков
